Солнце озаряло церковь, и её самая высокая башня сияла, словно над ней поднялся нимб.
- То Всевышний указывает путь заблудшим душам, - уверенно проговорила женщина, приставив ладонь ко лбу козырьком.
  Только вот солнце с самого утра было закрыто облаками и никакого сверхъестественного сияния на башне не было, но оставим это в секрете от Пророка, он уже настроился на то, что ему помогаю свыше.
  Уверенно шагала Лука по тропинке, ведущей к церквушке что-то напевая себе под нос. Надо заметить, что это было весьма благоразумно, ведь начни она петь во весь голос стадо бифало прибежало бы на зов товарища. Да-да, дела с пением у Пророка были настолько плохи. Полусухие бурьянистые кустарники, которыми поросло всё поле, то и дело норовили схватить за старые потёртые штанины, но идущая даже не обращала на них внимания - её ум был занят другим, более высоким, нежели травинки-хапуги.
  Всё сегодня говорило Луке об особенности дня. Даже белобрысый чуб, что жил своей жизнью, нынче был в согласии с хозяйкой и качался в такт её шагам, словно торжествовал по поводу найденной обители. Лука тоже торжествовала и даже забыла о не любимом ею холоде и не дрожала от прохладного ветра, что в иной бы день заставил её сильнее кутаться в потрёпанную толстовку и бежать, бежать на поиски укрытия. Да, настолько не по нраву был Пророку холод, даже если для других это всего лишь приятная прохлада.
  Когда длинная темная фигура Пророка замерла на старом, но крепком церковном пороге тучи уже заполнили небо от края до края. Подняв голубые глаза к небу, женщина произнесла:
- Ну что ж, настало время проповеди.
  И сильный порыв ветра зашумел в прекрасных розовых кустах, что росли у ограды.
  Открылась дверь обители и нарушилась тишина пустующего здания. Лука вошла внутрь и подпёрла дверь найденной тут же корягой. Конечно, опасно оставлять дверь открытой, но как иначе показать возможным путникам, что именно здесь, в этой церквушке, ждут всех и каждого. Она прошла сквозь пыльный притвор и оказалась в зале. Внутри здание оказалось пустым, не считая десятка скамеек стоящих в разброс то тут то там, две пары колонн, что делили пространство на три нефа, от стен по четыре метра, да тот что в центре – семь. Узкое и длинное здание, под стать Пророку.
  Женщина прошлась по просторному помещению, цепляя белокурой головой паутину, пусть её тут было и не много, но теперь взгляд Луки стал не просто изучающим, а фанатичное желание тут же приступить к приготовлению кафедры для будущей проповеди, которую она выстраивала  в уме уже не один день, чуть утихло. Но, похоже, что если какой-то паук и забредал сюда, то оставил это место. Исследовав все углы и укромные места, держа наготове скипетр с острым увесистым наконечником, Лука так и не нашла ни одного живого существа. Ну кроме подозрительного типа с рыжей шевелюрой, что бессовестно примостил свой зад у алтаря. Он не был похож на медведя-барсука или свинолюдя и это несказанно успокаивало женщину, но желание выяснить, что же это за фрукт, так назовём этого пьянчужку, заставило ткнуть детину меж рёбер носком мужской туфли.

Это был грандиозный скандал!
Ленаи, безвинно обвиненная в разграблении казны города, пафосно вздернув покрасневший от показушного плача нос, покинула город до того, как ее изгнали. На прощание отыграв такую сцену возвышенного страдания, что ее уже практически попросили остаться и оставить себе те несчастные три с половиной сапфира и пять килограмм тефтелей, которые она «украла». Но ничто не могло ее остановить. Она была уязвлена. Между прочим, крала не она, а две куклы, вступившие в сговор с рюкзаком. Понимаете? Она осталась без рюкзака! Не говоря уже о том, что эти неблагодарные чучела унесли всю добычу за пределы города, а не домой к любимой создательнице.
В общем, все ее предали. И обидели. И покинули. Бесчувственные ублюдки.
Ленаи поглубже натянула на голову шапку с мышиными ушами, которую сшила позавчера. Отличная вещь – миленькая, и держит ее безудержный пух на голове в состоянии относительного порядка. Если бы еще она не кривлялась так нещадно…И зачем только Ленаи вышила ей лицо?
Было облачно. Очень облачно. Мрачно. У Ленаи всегда все было мрачно. Сердце приятно замирало с каждым легким порывом ветра, едва заметно перебирающим листья кустарников. Страх – самое волнующее чувство, самое вдохновенное. В такие моменты ей казалось, что она могла бы сшить дирижабль в полный, тксзть, рост. Если бы знала, что это такое.
Она шла долго. Во всяком случае, когда Ленечка остановилась, чтобы найти какой-нибудь подножный корм, ее ноги ощутимо заныли. Так всегда и было, она погружалась в размышления, и ее затягивало в бесконечную черную воронку; плавно и уныло она опускалась на дно своего сознания, пока острие шила не входило под кожу. Этакая точка возврата. Сегодня точкой возврата стал голод.
Она закинула в себя немного ягод – все, что ей удалось найти. Голод утих совсем ненадолго. Можно было бы вновь вернуться к размышлениям. Можно было бы, если бы прямо перед ней не появилось кладбище. Кладбище, самое настоящее! С мертвецами! Возможно живыми! Совокупность вышеозвученных фактов пронеслась перед глазами Ленаи бегущей строкой, и ноги сами понесли ее к могилам, сквозь легкий туман, сквозь страх и щемящий сердце восторг. Покосившиеся и потрескавшиеся от времени надгробия. Ленаи присела возле одного из них и с нежностью провела пальцами по трещине, рассекавшей камень надвое. По телу пробежала дрожь. Ее глаза буквально горели смесью ужаса и ликования, и чем больше падал ее рассудок, тем сильнее разгорался внутренний пожар. Тем ярче горели ее и без того красные глаза, тем сильнее кривлялась ее шапка, изображая то дьявольской злобный оскал, то крайнюю степень того первобытного кошмара, что жил в душе ее хозяйки.
Поддавшись внезапному порыву, Ленаи вонзила шило в землю, принимаясь бессмысленно ворошить ее. Сухая почва не поддалась, и тогда Лень-чан принялась разгребать ее руками. Ее обволок туман, кружа ей голову. Щелкнула по носу первая упавшая капля дождя. Перед глазами Ленаи выросла белая человеческая фигура.
Не помня себя от ужаса, девушка вскочила на ноги и бросила бежать в сторону, определившуюся великим рандомом. В этот раз небеса были благосклонны. Сразу после того, как пошутили, сбросив споткнувшуюся девушку в свежевырытую могилу. В нескольких сотнях метров обнаружилось строение – невысокая церквушка, хотя Ленаи как-то и не задумывалась, что это и что оно здесь делает. Кое-как выбравшись, жутко перемазавшись в серой грязи и глине, девушка рванула к постройке.
Лень налетела на стену, тут же цепляясь за какой-то выступ и буквально вваливаясь в помещение, выбивая окно своим телом. Она бухнулась на пол в гущу осколков, а после, озираясь с потерянным видом, с трудом поднялась на ноги. Кажется, в зале, заросшем паутиной (еще один гвоздь в гроб ее рассудка), были люди. Живот свело от голода. Вытянув вперед руки с забившейся под поломанные ногти землей, Ленаи сказала лишь одно слово: «Еда».

Сделал и отошёл. Так обычно работает любой осмотрительный человек, но так уж случилось, что ткнув тушку Лука позабыла отбежать хоть бы метра на два. И от того, стоило Джеронимо зашевелиться и подать признаки жизни, в нос ей ударила смесь запахов, конечно с ароматом настойки из поганок на уровне соперничало лишь благоухание скуренной травы (самой разнообразной, если доверять чувствительному носу, что уловил целый пантеон), всё остальное трусливо пряталось где-то внутри, лишь немного щекоча ноздри.
Конечно, может если бы Пророк увидала, что туфля её предстала перед незнакомцем не иначе как знаком свыше, коих самой Луке сегодня попадалось в избытке, может и не стала бы так остро реагировать на пощупывания. И да, остро в прямом смысле, ибо стоило рыжему коснуться её плеча, как жезл устремился к его пупку, естественно не чтобы щекотать. Сама не зная от чего жалея, что не может ужалить зад наглеца.
«Думает, раз выше чутка, так приставать можно?!»- раздражённо подумала женщина, решая, что перед ней маньяк не иначе. Кхм… Стоит ли говорить, что привыкшая смотреть на всех с высока Лука была просто раздражена таким ударом судьбы, подсунувшем ей двухметрового наркомана. И, конечно, вовсе не вредные привычки рыжего были виной её скорби.
- Если говорить о глюках, то вы более походите на таковые, - обронила женщина нервно подёргивая чуб и собралась еще спросить каким нездоровым ветром занесло его зад сюда, но тут случилось нечто из ряда вон выходящее, настолько, что даже пришедшая рожать сюда самка бифало и то произвела бы меньший фурор.
Нечто чумазое и не понятное появилось на сцене, принося в «мирную» беседу двоих целую тонну шумов. Страх двигал тушкой Пророка, когда та, без зазрений совести, спряталась за парнем, да ещё слегка подтолкнула к странному существу.
- Это точно зомби, - зашептала женщина в спину Джеронимо.- Еда?! Оно хочет съесть нас? Н-но ведь я только нашёл место, где мог бы спокойно вести людей к свету…
И тут, словно Всевышний за что-то разгневался на своего посланника, через всё то же горемычное окно, в церковь проник еще один несущий смерть умерший. Да-да, глаза Луки были застланы пеленой ужаса, и даже более цивильный вид второго врага не привёл её в чувство. Разве что где-то внутри мелькнула догадка, но ей еще нужно было оформиться в более чёткую мысль.
- Я слишком молод, чтобы умирать, - обреченно произнес Пророк, вытягивая вперёд трясущуюся руку со скипетром, собираясь стоически умереть в бою.

В вытянутые грязные руки Ленаи приземлилась какая-то странная емкость, и, недолго думая, вышеупомянутая героиня вылила ее содержимое себе в рот. Было вкусно…вроде. Запоздало очухавшаяся Ленаи поняла, что то подозрительное нечто, что она съела, когда-то было живым. Зануда, чей осуждающий взгляд резал покруче меча-кладенца, с нее три шкуры спустит. Если узнает. Шапка Ленаи прицельно поиграла бровями в сторону рыжего, и девушка вернула ему емкость, предварительно едва ли не вылизав, смущенно шепнув нечто среднее между «спасибо» и «вы спасли меня от мучительной смерти путем переваривания собственных внутренностей».
Когда глаза наконец стали видеть что-то, кроме трех рататуев вместо всех присутствующих, Лень узнала наконец Птичку, в плечо которой она тут же вцепилась мертвой хваткой. Двое других были ей незнакомы. Особенно вон тот, рыжий. Лицо у него какое-то подозрительное. Если бы он не спас Ленаи от голода, она бы точно классифицировала его как субъекта слишком опасного. Он был высокий. Высокие люди опасные. Напоминают об энтах, а энты опасные. Хотя зомби опаснее.
- Зомби?! – Ленаи с визгом юркнула за спину Птички, принимая точно такую же позу, как женщина со скипетром. Крайне рациональная, сразу видно. За спину зомби не нападут. Или…
Ленаи обернулась и обнаружила лицо свиньи в дверном проеме. Симпатичное такое. Раздутое, зеленое. И двинулось оно тут же, вместе с телом и еще рядом лиц и тел, к ним четверым. Задрожав, Лень вытянула из-за пояса одно из шил и воткнула себе в руку, тут же захныкав от боли. Рассудок слегка повысился, но способность мыслить адекватно все еще не вернулась. Схватив с какой-то скромной стойки канделябр, Лень-чан, как самая храбрая, замахнулась и хорошенько треснула им зомби в окне. Зомби недоуменно хмыкнул и в ответ цапнул девушку за руку. Пораженно всхлипнув, девушка осела на пол и заревела, сразу же сдаваясь и готовясь к мучительной смерти.
Мышиная шапка, умудрившаяся где-то достать некое подобие усов свинолюдей, в лицах показывала, какая кошмарная метаморфоза предположительно ожидает теперь юную девушку.
Армия зомби продолжала надвигаться, а Лень-чан, вцепившись в штанину рыжего человека, молила о прощении за последнюю напрасно сожранную в одиночку еду, ибо она умрет, что можно было сделать и голодной. В последний момент, когда свино-зомби уже приблизился настолько, что крайняя степень ужаса была достигнута, Ленаи поднялась, гордо поджав губки и решительно шагнула вперед, готовясь принять смерть и дать другим время сбежать – так сказать, возместить переведенные на нее ресурсы. К ее крайнему удивлению, на нее не напали. Свино-зомби посмотрел на шапку, испачканную серой глиной, с накладными усами, и проигнорировал девушку, двинувшись дальше. Ленаи, уже приготовившаяся к смерти, крайне возмутилась и, собрав последние силы и витиевато прокомментировав сексуальные предпочтения всех присутствующих свиней, рухнула обратно на пол без сознания.